ВЛАДИМИР ЯНКЕ. ЛОГО-СТИХО-МУЗЫКО-КНИГА «ДЫХАНЬЕ МУЗЫКИ» (АССОЦИАЦИИ).
ДЖОАККИНО РОССИНИ
- Однажды, находясь в театре, Россини сказал своему соседу:
- Певец плох невероятно. Первый раз в жизни слышу такое ужасное пение.
- Может лучше уйти? – предложил сосед.
- Нет, – отозвался Россини. - Я узнал, что в третьем акте героиня должна убить его. Я хочу дождаться этого.
- В 1821 году на карнавале в Риме внимание публики привлекла группа бродячих музыкантов. Особенно выделялась комичная пара – неестественно толстый мужчина и худая женщина. Они виртуозно играли на гитарах, а их спутники распевали веселую песенку:
Слепы мы и рождены
Жить для страданья,
В день веселья не оставьте
Нас без подаянья.
Публика недоумевала: откуда у бродячих музыкантов такое мастерство?
Мужчина был Джоаккино Россини, увеличивший свою природную полноту с помощью подушек, а женщиной нарядился худой Никколо Паганини. Друзья распевали песенку, которую Россини специально сочинил для карнавала.
- Однажды у композитора спросили:
- Маэстро, вам все в жизни дается легко: слава, деньги, любовь публики.
Признайтесь, как вам удалось стать любимцем фортуны?
- Да, фортуна любит меня, – с улыбкой отвечал Россини, – но лишь по одной простой причине: фортуна – женщина и презирает тех, кто робко клянчит ее любви. Я же не обращаю на нее внимания, но при этом крепко держу эту ветреницу за подол ее роскошного платья!
- Россини был шутником не только в жизни, но и в музыке. У него есть такие произведения, как «Маленький вальс касторки», «Четыре закуски и четыре десерта», «Прогулка из Пасси в Курбевуа, которую следует совершать гомеопатически», «Болеутоляющая музыка – прелюдия для рояля».
- Как-то Россини был в гостях у одного барона. Среди приглашенных был также Альфред де Мюссе. Его попросили прочитать что-нибудь, и Мюссе прочитал свое новое стихотворение «Не забывай». Россини решил пошутить над поэтом, и спросил его:
- Чьи это стихи? Я что-то не припомню автора…
- Ваш покорный слуга, – ответил Мюссе.
- Да полноте, – лукаво сказал Россини, – я эти стихи еще в детстве знал наизусть. Надо сказать, что Россини обладал феноменальной памятью. Поэтому он, без малейшей запинки, слово в слово, повторил только что услышанное стихотворение Мюссе.
- Певец плох невероятно. Первый раз в жизни слышу такое ужасное пение.
- Может лучше уйти? – предложил сосед.
- Нет, – отозвался Россини. - Я узнал, что в третьем акте героиня должна убить его. Я хочу дождаться этого.
- В 1821 году на карнавале в Риме внимание публики привлекла группа бродячих музыкантов. Особенно выделялась комичная пара – неестественно толстый мужчина и худая женщина. Они виртуозно играли на гитарах, а их спутники распевали веселую песенку:
Слепы мы и рождены
Жить для страданья,
В день веселья не оставьте
Нас без подаянья.
Публика недоумевала: откуда у бродячих музыкантов такое мастерство?
Мужчина был Джоаккино Россини, увеличивший свою природную полноту с помощью подушек, а женщиной нарядился худой Никколо Паганини. Друзья распевали песенку, которую Россини специально сочинил для карнавала.
- Однажды у композитора спросили:
- Маэстро, вам все в жизни дается легко: слава, деньги, любовь публики.
Признайтесь, как вам удалось стать любимцем фортуны?
- Да, фортуна любит меня, – с улыбкой отвечал Россини, – но лишь по одной простой причине: фортуна – женщина и презирает тех, кто робко клянчит ее любви. Я же не обращаю на нее внимания, но при этом крепко держу эту ветреницу за подол ее роскошного платья!
- Россини был шутником не только в жизни, но и в музыке. У него есть такие произведения, как «Маленький вальс касторки», «Четыре закуски и четыре десерта», «Прогулка из Пасси в Курбевуа, которую следует совершать гомеопатически», «Болеутоляющая музыка – прелюдия для рояля».
- Как-то Россини был в гостях у одного барона. Среди приглашенных был также Альфред де Мюссе. Его попросили прочитать что-нибудь, и Мюссе прочитал свое новое стихотворение «Не забывай». Россини решил пошутить над поэтом, и спросил его:
- Чьи это стихи? Я что-то не припомню автора…
- Ваш покорный слуга, – ответил Мюссе.
- Да полноте, – лукаво сказал Россини, – я эти стихи еще в детстве знал наизусть. Надо сказать, что Россини обладал феноменальной памятью. Поэтому он, без малейшей запинки, слово в слово, повторил только что услышанное стихотворение Мюссе.
- «Желудок – это дирижер, который управляет огромным оркестром наших страстей, – говорил Россини. - Пустой желудок для меня как фагот, который рычит от недовольства, или флейта-пикколо, которая выражает свое желание в визгливых тонах. Полный желудок – треугольник удовольствия или барабан радости. Есть, любить, петь, переваривать - по правде говоря, это и есть четыре действия комической оперы, которую мы называем жизнью. Тот, кто позволит ей пройти без наслаждения ими, – не более чем законченный дурак».
- «Завязав с музыкой, Россини жил в Париже напряженной творческой жизнью: угощал друзей. Рано растолстев, он неохотно выходил из дому, передвигался медленно: своего экипажа не держал, а когда вызывал наемный, требовал, чтобы лошади были старые или уставшие. Тем не менее, услышав, что в лавку Канавери привезли пасту из Неаполя, неотложно отправился туда. С трудом поднял себя на третий этаж, еще от двери увидел, что паста не неаполитанская, а генуэзская, и стал спускаться. Канавери, которому сообщили, кого он разочаровал, сказал: «Если этот господин так же разбирается в музыке, как в пасте, он действительно великий композитор». Россини, которому пересказали эти слова, отозвался: «Похвала, до коей не поднимался никто из моих музыкальных критиков».
Петр Вайль, «Слово в пути».
… Но уж темнеет вечер синий,
Пора нам в Оперу скорей:
Там упоительный Россини,
Европы баловень – Орфей.
Не внемля критике суровой,
Он вечно тот же, вечно новый,
Он звуки льет – они кипят,
Они текут, они горят,
Как поцелуи молодые,
Все в неге, в пламене любви,
Как закипевшего аи
Струя и брызги золотые…
А. Пушкин. Фрагмент из «Евгения Онегина».
- «Завязав с музыкой, Россини жил в Париже напряженной творческой жизнью: угощал друзей. Рано растолстев, он неохотно выходил из дому, передвигался медленно: своего экипажа не держал, а когда вызывал наемный, требовал, чтобы лошади были старые или уставшие. Тем не менее, услышав, что в лавку Канавери привезли пасту из Неаполя, неотложно отправился туда. С трудом поднял себя на третий этаж, еще от двери увидел, что паста не неаполитанская, а генуэзская, и стал спускаться. Канавери, которому сообщили, кого он разочаровал, сказал: «Если этот господин так же разбирается в музыке, как в пасте, он действительно великий композитор». Россини, которому пересказали эти слова, отозвался: «Похвала, до коей не поднимался никто из моих музыкальных критиков».
Петр Вайль, «Слово в пути».
… Но уж темнеет вечер синий,
Пора нам в Оперу скорей:
Там упоительный Россини,
Европы баловень – Орфей.
Не внемля критике суровой,
Он вечно тот же, вечно новый,
Он звуки льет – они кипят,
Они текут, они горят,
Как поцелуи молодые,
Все в неге, в пламене любви,
Как закипевшего аи
Струя и брызги золотые…
А. Пушкин. Фрагмент из «Евгения Онегина».
